Свекровь настояла на ДНК-тесте, потому что наш сын не был похож на отца: когда пришли результаты, все были в шоке.
Мы с Андреем женаты почти четыре года. Наш брак никогда не был идеальным, но мы любили друг друга и всегда старались вместе решать проблемы. Однако с самого начала над нашими отношениями нависала тень — его мать, Тамара Петровна.
Она никогда не скрывала, что не любит меня. К счастью, мы жили отдельно, и наши встречи сводились к семейным праздникам. Я старалась не реагировать на её колкости, но после рождения сына всё изменилось.
Тамара Петровна начала приходить почти каждый день. Сначала я думала, что она просто хочет помочь, увидеть внука, дать советы. Но вскоре стало ясно, что у неё совсем другие намерения.
«Андрей, ты должен сделать ДНК-тест», — повторяла она снова и снова.
«Мам, прекрати», — устало отвечал он. — «Это мой ребёнок, и не нужно проверять то, что и так очевидно».
«Очевидно?» — ухмылялась она. — «Посмотри на него внимательно — у него ничего от тебя: светлые волосы, другие глаза. Ты что, не видишь?»
Я старалась не реагировать. В конце концов, Андрей знал правду. Он мне доверял. Но Тамара Петровна оказалась куда настойчивее, чем я думала. Она давила на него каждый день, разговаривала с другими членами семьи, убеждала их, что ребёнок не от него. И постепенно все начали верить ей.
Однажды Андрей пришёл домой странный. Он молчал, избегал смотреть мне в глаза. Я почувствовала, что что-то не так.
«Прости меня, но мама… она не отступает. А вдруг она права? Ты можешь сделать тест? Просто чтобы закрыть эту тему».
Я сжала губы. Я не изменяла ему. Я знала, что наш сын — его ребёнок. Но само требование теста было, как удар ножом в сердце — он больше мне не доверяет.
«Хорошо», — сказала я. — «Мы сделаем тест. Но после этого ты сделаешь то, что я попрошу».
Андрей удивлённо посмотрел на меня, но согласился.
Мы сделали тест. Через несколько дней пришли результаты: «Вероятность отцовства — 99,99%». Андрей с облегчением вздохнул, а Тамара Петровна впервые замолчала.
«Ну что, мама, довольна теперь?» — спросил он.
Она пожала плечами:
«Ладно, ошиблась. Но всё равно…»
Я больше не слушала её. Я уже собрала вещи.
«Куда ты?» — удивлённо посмотрел на меня Андрей.
«Я ухожу». Я взяла нашего сына на руки и посмотрела ему в глаза. — «Я не могу жить с человеком, который мне не доверяет».
«Прости меня, я был дурак! Я не хотел тебя обидеть! Это всё из-за мамы…»
«Ты позволил ей разрушить наш брак. Теперь живи с этим».
Я ушла. С тех пор я не поддерживаю никакой связи ни с бывшим мужем, ни с его семьёй. Андрей звонил, писал, умолял простить его. Но было уже поздно — доверие, однажды разрушенное, не восстанавливается.